Он еще раз напомнил себе, что нужно выписать чек за подписью покойного Ллойда Уаймена в уплату по счету за отель. Пока чек попадет в банк, пока они там прочухаются, у него будет дней пять в запасе. Карточкой «Америкэн Экспресс» расплачиваться все же рискованно — компьютер может сразу засечь подмену.
Сегодняшний вечер он решил посвятить письмам — он уже давно никому не писал. Письма он пошлет через пересылочную службу в Лондоне.
Первым делом он послал щедрый подарок и записку с выражением благодарности Барни — за все услуги, которые тот оказал ему в психушке.
Затем он отправил письмо доктору Фредерику Чилтону, который сейчас отсиживался в какой-то тюрьме под защитой федеральных властей. Доктор Лектер писал, что в ближайшем будущем, вероятно, нанесет ему визит. А после этого визита, подчеркнул он, врачи вполне смогут вытатуировать инструкцию по кормлению пациента Чилтона прямо у него на лбу — для экономии бумаги.
И напоследок, налив себе бокал превосходного «Батар-Монтраше», он принялся за письмо Клэрис Старлинг.
Итак, Клэрис, ягнята теперь молчат?
Вы мне обещали кое-что. Помните? И я хочу это получить.
Вы вполне можете поместить объявление об этом в любой крупной газете — «Таймс» или «Интернэшнл геральд трибюн» — первого числа любого месяца. И в «Чайна мэйл» тоже, так будет еще лучше.
Меня вовсе не удивит, если Ваш ответ будет и «да» и «нет». Ягнята теперь на некоторое время замолчат.
Однако, Клэрис, Вы не вполне верно судите о себе.
Фемида недаром слепа, и весы ее колеблются постоянно. Вам придется вновь и вновь выпрашивать у судьбы это благословенное молчание. Потому что Вами движет беда; Вы видите беду — и это заставляет Вас действовать. Но беды нескончаемы, они существуют вечно.
Я не собираюсь наносить визит Вам, Клэрис. Мир для меня более интересен, пока в нем есть Вы. Ожидаю той же любезности и от Вас.
Доктор Лектер приложил ручку к губам. Поглядел в ночное небо и улыбнулся.
У меня теперь есть окна.
Орион сейчас стоит высоко над горизонтом, а рядом с ним Юпитер. Он очень ярко светит, ярче, чем когда-либо; такого теперь не будет вплоть до 2000 года. (У меня вовсе не возникает желания сообщать Вам, который теперь час и как высоко над горизонтом он находится.) Но я надеюсь, Вы его сейчас тоже видите. Кстати, у нас есть общие звезды.
Клэрис!
Далеко оттуда, на Восточном побережье, на берегу Чесапикского залива Орион сиял в ясном ночном небе высоко над огромным старым домом. В камине на ночь был разожжен огонь, и его пламя чуть колебалось под порывами ветра, задувающего в трубу.
На огромной кровати множество стеганых одеял, а на одеялах и под ними спят несколько огромных собак. Другие возвышения под одеялами вполне могут оказаться — а могут и не оказаться — Ноублом Пилчером. В неярком свете трудно определить точно. Но лицо на подушке, розовое в отсветах огня из камина, явно принадлежит глубоко и покойно спящей Клэрис Старлинг. Ягнята молчат.
Выражая соболезнования Джеку Крофорду, доктор Лектер использует в своей записке строки из стихотворения Джона Донна [76] «Жар», не потрудившись сослаться на автора.
Память Клэрис Старлинг переиначивает строки из стихотворения Т. С. Элиота [77] «Пепельная среда»; ей так больше подходит.
Т.Х.
76
Джон Донн (1572–1631) — английский священник, поэт, настоятель собора св. Павла в Лондоне. Известен лирическими и метафизическими стихами.
77
Томас Стернс Элиот (1888–1965) — американский поэт, критик и драматург, создатель нового стиля современной лирической и философской поэзии, лауреат Нобелевской премии 1947 г.
- < Назад
-
- 79 из 79