— Я решил поработать. Мне так легче.

— Угу, — согласился Голби. Потом, после некоторой паузы, добавил: — Фредерик Чилтон просит федеральной защиты под стражей. Хочет спрятаться в тюрьме.

— Здорово. Джон, ты кого-нибудь направил в Балтимор к Эверетту Йоу, адвокату Распая? Я тебе о нем говорил. Он наверняка кое-что знает о приятелях Распая.

— Да, сегодня утром направил. И Барроузу сообщил, только что. Директор поставил Лектера в розыск по категории особо опасных. Джек, если тебе все-таки что-нибудь нужно… — Голби поднял брови и руку и исчез.

Если тебе что-нибудь нужно…

Крофорд повернулся к окнам. Из кабинета открывался чудесный вид на город. Вдали виднелось красивое старое здание, где он когда-то проходил стажировку. Слева находилась бывшая штаб-квартира ФБР. Когда он окончил школу, то вместе с другими выпускниками их привели туда, в кабинет Эдгара Гувера, тогдашнего директора Бюро. Гувер стоял на маленьком ящике и всем им по очереди пожимал руку. Это был единственный раз, когда Крофорд видел Гувера «живьем». На следующий день они с Беллой поженились.

Познакомились они в Ливорно, в Италии. Он тогда служил в армии, а она — в штабе НАТО. Ее звали Филлис. Они бродили по набережным над сверкающей под солнцем водой, и один из лодочников вдруг окликнул ее: «Эй, bella!» И с тех пор она стала для него Беллой. А в Филлис превращалась, только когда они ссорились.

Белла умерла. И поэтому даже вид из окон его кабинета должен бы стать другим. Несправедливо, что он остался таким же. Это надо было такое со мной сделать. Взяла и умерла. Бедная моя девочка! Да, конечно, я знал, что это вот-вот произойдет, но как это больно!

Что там ребята говорили об обязательном выходе на пенсию в пятьдесят пять? Ты любишь свою работу, но она больше не любит тебя… Он уже не раз видел такое…

Слава богу, от этого его уберегла Белла. И он надеялся, что она где-то еще есть и что она наконец не страдает. Он надеялся, что она может заглянуть в его сердце.

Зазвонил телефон внутренней связи.

— Мистер Крофорд, какой-то доктор Даниэлсон из…

— Да-да, я помню. — Он нажал на кнопку.

— Слушаю вас, доктор.

— Эта линия защищена, мистер Крофорд?

— Да. Во всяком случае, мой аппарат.

— Вы не записываете наш разговор?

— Нет, доктор. Что вы хотели мне сообщить?

— Я хотел бы в первую очередь заверить вас, что эта история не имеет абсолютно никакого отношения к пациентам, когда-либо обращавшимся в Университет Джонса Хопкинса.

— Конечно, я понимаю.

— Если из вашего расследования хоть что-нибудь получится, я хотел бы, чтобы вы объяснили всем, что этот преступник вовсе не транссексуал и никак не связан с нашим учреждением!

— Да-да, конечно. Я вас понял. Он с вашим университетом никак не связан. Давай же, скорее, ты, недоносок проклятый! — Крофорд готов согласиться на все, что угодно.

— Этот человек избил доктора Первиса.

— Кто?

— Он подал заявление с просьбой поставить его на очередь на операцию по изменению пола. Назвался Джоном Грантом из Харрисбурга, штат Пенсильвания.

— Приметы?

— Мужчина, белый, тогда ему был 31 год. Рост метр восемьдесят пять, вес восемьдесят шесть. Он прошел все тесты и показал очень неплохие результаты. Хороший коэффициент умственного развития — выше среднего по шкалам Векслера. Но когда дело дошло до психологических тестов и личных собеседований… Вы знаете, результаты тестов «Дом-Дерево-Человек» и ТАТ у него почти полностью совпадают с теми, что вы нам прислали. Вы дали мне понять, что это разработка Алана Блума, но на самом-то деле это ведь Ганнибал Лектер придумал, правда?

— Дальше, доктор, дальше!

— Совет все равно отклонил бы его кандидатуру. Но еще до заседания Совета мы выяснили кое-какие подробности о прошлом этого человека.

— Какие именно?

— Мы всегда проверяем всех заявителей в полиции по их месту жительства. Так вот, харрисбургская полиция два раза арестовывала этого человека за нападения на гомосексуалистов. Один из этих бедолаг чуть не погиб. Грант дал нам свой домашний адрес, но это оказалась ночлежка, где он появлялся лишь изредка. У полиции были его отпечатки пальцев да еще счет за бензин, оплаченный по кредитной карточке. Там был номер его водительского удостоверения. Оказалось, что оно выдано вовсе не на имя Джона Гранта. А еще через неделю он перехватил внизу доктора Первиса и избил его! Просто так, по злобе!

— Как его зовут, доктор?

— Записывайте, диктую: Д-Ж-Е-Й-М Г-А-М.

52

Трехэтажный дом Фредрики Биммель был длинный и мрачный, крытый черепицей асфальтового цвета в ржавых подтеках там, где из водостоков через край переливалась вода. Неизвестно как попавшие на крышу клены отлично перенесли зиму. Окна с северной стороны были наглухо закрыты листовым пластиком.

В маленькой гостиной, где было очень тепло от работающего электрокамина, женщина средних лет играла на ковре с маленьким ребенком.

— Моя жена, — сказал Биммель, проходя через гостиную. — Мы недавно поженились. На Рождество.

— Здравствуйте, — сказала Старлинг. Женщина в ответ слабо улыбнулась.

В остальных комнатах было холодно, и повсюду громоздились — так, что было невозможно пройти — бесчисленные, поставленные одна на другую коробки, набитые всяким барахлом. Там были абажуры для ламп, крышки для домашнего консервирования, корзины для пикника, старые номера журналов «Ридерз дайджест» и «Нэшнл джиогрэфик», старые теннисные ракетки, постельное белье, стрелки и мишень для игры в дартс, синтетические чехлы для автомобильных сидений в стиле 50-х годов, от которых разило мышиной мочой.

— Мы скоро отсюда переезжаем, — заметил мистер Биммель.

Скарб, сложенный грудами возле окон, давно выгорел на солнце. Эти коробки явно стояли здесь годами и разбухали под прессом времени. В комнатах свободное пространство пола кое-где прикрывали вытертые до основы коврики и дорожки.

На лестнице лежали пятна солнечного света. Старлинг поднималась вслед за мистером Биммелем наверх. От его одежды исходил затхлый запах. Сквозь щели в просевшем потолке над лестничной площадкой третьего этажа тоже пробивались лучи солнца. Коробки, стоявшие там, были прикрыты полиэтиленовой пленкой.

Маленькая комната Фредрики находилась на третьем этаже, под самой крышей.

— Я вам еще нужен? — спросил Биммель.

— Сейчас нет. А вот потом, попозже, я очень хотела бы с вами поговорить. Мистер Биммель, а мать Фредрики?..

В деле было отмечено, что мать ее умерла, но не было сказано когда.

— А что мать? Она умерла, когда Фредрике было двенадцать.

— Ах вот как.

— А вы что думали, что это она там, внизу? Я же вам сказал: мы поженились перед Рождеством. А вы что подумали? Вы, видать, совсем с другими людьми привыкли дело иметь. Моя нынешняя жена Фредрику ни разу даже не видала.

— Мистер Биммель, эта комната осталась такой же, как при Фредрике?

— Ага — Он уже остыл, вспышка гнева прошла — Мы все оставили как было. Все равно ее вещи никому не годятся. Если хотите, можете включить камин. Только не забудьте выключить, когда будете уходить.

Ему явно неприятно было заходить в эту комнату. И он пошел вниз, оставив Клэрис перед дверью.

Она минутку постояла, положив ладонь на холодную фарфоровую дверную ручку. Ей хотелось собраться с мыслями, прежде чем погрузиться в мир вещей Фредрики.

Ну, хорошо, предположим, что Фредрика действительно была первой жертвой Буффало Билла. И он сбросил ее тело в реку, подальше от дома. Он спрятал его лучше, чем тела следующих жертв, ведь только к нему он привязал груз: хотел, чтобы раньше нашли других, стремился, чтобы полиция еще до обнаружения тела Фредрики полностью уверовала в то, что выбор жертв и мест похищения был беспорядочным. Ему было важно отвлечь внимание от Бельведера. Потому что именно здесь он и живет. Ну, может быть, в Колумбусе.

Он начал с Фредрики, потому что жаждал ее кожи. Мы не ищем, чего бы возжелать. Зависть конкретна. И мы начинаем жаждать того, что видим повседневно. Значит, он общался с Фредрикой повседневно. Это было частью и ее будней.